Добавлено (10.05.2012, 10:11)
---------------------------------------------
Она была затейницей изрядной,
Красива, утончённа и нежна,
С фигурой, до нюансов мелких ладной,
Манерами, повадками – княжна.

С глубоким всесторонним кругозором,
Могла ответить на любой вопрос,
Бельё носила с тоненьким узором,
Была прекрасней сотни тысяч роз.

Она была воздушна, эфемерна
Собою воплощала красоту,
И грация её была безмерна,
И суть ловила прямо на лету...

Как ветер шелковистый, руки были,
А взгляд – очарование дарил,
Ах, как мы чудно время проводили!
Я наших встреч ничуть не позабыл!

Она была затейницей изрядной, –
Таких я больше в жизни не встречал!
До той поры, цветочно-шоколадной,
Выходит женщин просто я не знал…

Добавлено (18.06.2012, 13:33)
---------------------------------------------
Гордо рєєт Кровосіся
(вірш по обидва береги Дніпра)

[cut noguest=Читать далее ( с матами)]Гордо реет Кровосися
Над опущенной страной,
Лохторату - снова пися,
А бандитам - рай земной.

Ах ты ж, старая козлина,
На зал...пе негра вошь, -
Сколь ни длится жизнь-малина, -
А от смерти не уйдешь!

Нет у вас, сынов позора, -
Ни закона, ни стыда,
Но запомни, - всем вам скоро
На х...ю придет пи...да!

Суки, - вашей своре лживой
Тот же час, как грянет гром,
С чистой совестью мы живо
Лапти белые сплетем.

Знайте, пидеры, - отныне
Не уйти вам от судьбы, -
Есть веревки в Украине,
Есть - фонарные столбы!

Будьте прокляті навіки,
Пси неситі! Прийде час, -
Потечуть криваві ріки
В море, як писав Тарас.

Вам на голови, паскуди,
Зрине праведний наш гнів,
Не сховаєтесь нікуди, -
Бо народ оскаженів.

Бійтесь, виродки, не смерті, -
Смерть - це милість ворогам, -
В лютій ненависті впертій, -
Vae victis, - горе вам!

І тобі, тупий бичаро, -
Хай би в пеклі ти згорів! -
Віділлються в божу кару
Сльози наших матерів.

Ви країну, як шакали,
Без ножа живцем їсте,
Начувайтесь же, анали, -
Ви за все відповісте! [/cut]

Добавлено (16.07.2012, 18:23)
---------------------------------------------
Держава! Воля! Слава! Мова!
Хотіли вилізти з ярма.
А де ж та правда? А нема.
Бо ті, що розпинали Стуса,
Козацькі запустили вуса,
Навчились українських слів
І записались до хохлів.
А ті, що проклинали Бога,
Сьогодні підпилявши роги,
Ідуть, ховаючи хвости,
До церкви слинити хрести.
Народу злидні та дірки,
А їм фортуни та зірки,
Із награбованих грошей
Дають на храм і на музей…
Як і тоді, щодня, щодня –
Брехня, брехня, брехня, брехня…
Хотіли вилізти з ярма.
А де ж та правда? А нема.
Хотіли випростати спину,
А в нас украли Україну.

Мичтаю стать паэтам и песатилем!

Добавлено (21.09.2012, 10:51)
---------------------------------------------
А. Кудряшова

Пухлощекий младенец уперся плечом в виноградную тень в темноглазом алькове,

Вот кирпич, перевитый другим кирпичом - незатейливый вымысел средневековья.
В полседьмого весь город отходит ко сну, потухают огни, затихают трамваи,
Вот шагну из двора, вот теперь прикоснусь, вот листок календарный себе отрываю,

Календарный листок, пожелтевший листок - да, сравнение вязнет в зубах, будто это
Недозрелое яблоко, ангельский сорт, полуголый остаток нелепого лета,
Вот сорвать листик мяты, понюхать, помять, разрыдаться, раздумать, не выдержать жанра.
Рип-ван-Винкль, проснувшись, не может понять: даже стекла в домах тот же свет отражают.

Мы живем, под собою не чуя беды. Потому что всегда есть возможность остаться,
Потому что вьюнка полевые бинты заплетают безмолвные прорези станций,
Пусть кричат электрички младенческим "дай", пусть сбоит расписанье, считая минуты,
Мы еще не забыли, что можно сюда не вернуться, но все-таки не разминуться.

Теплый запах пекарен не стынет вотще, он живет в кирпиче, раскаленном лучами,
Он живет, будто камень, забытый в праще, меж такими же пухнущими кирпичами,
Накренившийся, тянущий низ живота - да, живу, дежа вю из прошедших картинок,
Солнце гладит покатые крыши, вон та золотая звезда - вот, смотри, покатилась.

Уходи, пока здесь не зажегся фонарь, не кричал постовой, не пришли электрички,
Слышишь, где-то бьет колокол - это по нам, это нам он сейчас отбивает привычку
Оставаться такими же, будто всегда, с появления в кущах - и стыдно, и скрытно,
И поет темнота, и кричат поезда, и кузнечики пробуют первую скрипку.

Потому что пока ты не выдюжишь вдох, не решишься на шаг, не откроешь флакона,
Остается с тобой большеглазый цветок, нераскрытая просинь во тьме заоконной,
И плетет паутину усталый вьюнок, и похмельная тьма накрывает соборы
Мы живем, под собою не чувствуя ног - да чего уж там можно искать под собою.

Шелестят фонари, повторяй раз-два-три, поворот, поворот, поворот и поклоны.
Вот мы встретились, бедная юность, смотри, наводи свой прицел по крестам и по кленам,
Распрямляется время, стреляет ружье, вот мы встретились, старая юность, вот с нами,
То, что белою ниткой крест-накрест сошьем, не считаясь с законами и временами,

И уже никогда никакого вьюнка, карамельного пряника рядом не станет.
Сорняка, огонька. Голубая река, потемневшая мельница, узкие ставни
И тогда ты опять начинаешь с азов, каждый шаг, каждый вдох ощущая плечами.
И единственный твой первозданный узор - тот кирпич, перевитый потом кирпичами.

Мы расходимся - это бывает вот так, без амбиций войны, без случайного жара,
Это просто так тянет внизу живота - будто просто ты нынче не выдержал жанра,
Кислый запах пекарни и крик поездов, будто все поезда уезжают на бойню.
И тогда ты опять начинаешь с азов, впрочем, что же там можно искать за собою.

Отойди от стены, пусть ударят часы, пусть закружится, станет, начнется, завьется,
Пусть одышливый воздух чужой полосы где-то в легких твоих навсегда остается.
Пусть Ньютон, изучая полуденный чад, снова ловит свой плод, отрицающий слово,
Пусть кричат электрички. Пусть правда кричат, и младенческим криком пусть просят земного

Пухлощекий младенец, наш век замоли. Между листьев звезда замирает сквозная.
Мы живем, под собою не чуя земли. И чего-то важнее, наверно, не зная.

И когда ты проснешься сквозь тысячу лет, сквозь все то что мечтали, молчали, кричали
Ты увидишь вьюнок и запекшийся хлеб. И кирпич, перевитый потом кирпичами.

izubr (с)