30-летний Сергей Масян, десантник 79-й аэромобильной бригады, получил в бою ожоги 75 процентов тела. На днях прямо из больницы он отправился… в загс вместе со своей любимой Светланой, которая три месяца не отходила от его постели

Удивительных историй невероятного спасения украинских бойцов, получивших в зоне АТО тяжелейшие, несовместимые с жизнью травмы, наша газета рассказала уже немало. И каждая из них поражает просто фантастическим профессионализмом врачей, ежедневно совершающих чудеса исцеления, самоотверженностью волонтеров и простых жителей Украины, делающих все возможное и невозможное для пострадавших, невероятной любовью и самопожертвованием родных и близких, которые дни и ночи проводят в больничной палате. В истории десантника 79-й аэромобильной бригады Сергея Масяна все эти обстоятельства слились воедино и дали возможность человеку, не имевшему шансов на спасение, выжить.

Со своей 79-й аэромобильной бригадой сержант Сергей Масян был переброшен из Николаева в зону АТО еще в мае. В районе поселка Дмитровка в Донецкой области, в пяти километрах от российской границы, они должны были не допустить прорыва войск противника. Но нынешняя странная война встреч с врагом не предполагает — диалог ведут тяжелые орудия. По словам Сергея, «доброе утро» и «спокойной ночи» говорили им минометы, а потом еще «Грады» часами пели колыбельную. Понять, откуда бьют, было сложно, — его бригада оказалась в котле под перекрестным огнем террористов и дальнобойной артиллерии с российской территории. А в середине июля установилось недолгое тревожное затишье. О том, что оно вот-вот закончится, бойцы поняли 24 июля, когда над их позициями закружил российский беспилотник. Сбить его не удалось, и «птичка» улетела в сторону границы. Как только начало темнеть, самые худшие предположения подтвердились: на базу 79-й бригады обрушился огненный шквал.

— Били одновременно из минометов и нескольких «Градов», — вспоминает Сергей Масян. — Я в это время прятался с напарником в блиндаже, возле входа в который стояла боевая машина. Один из снарядов пробил бревна перекрытия и попал прямо в моего друга, второй взорвал машину вместе с боекомплектом. Казалось, даже воздух вокруг загорелся. Машина пылала, огонь и гарь заполнили обрушившийся блиндаж.

Попытавшись выбраться, Сергей натолкнулся на плотную стену огня и понял, что ему не выжить. Но вдруг вспомнил глаза трехлетнего сынишки и свое обещание: «Максимка, я скоро вернусь!» К тому же на осень они с любимой женщиной Светой запланировали свадьбу. Оставаться в блиндаже означало верную гибель — от угарного дыма уже кружилась голова. Надо было выбираться из огненной ловушки, но как? В сплошном дыму Сергей нащупал на лежанке шерстяное одеяло и набросил его на голову. Поскольку языки пламени бушевали под бревенчатым потолком, сержант лег на землю и пополз к выходу.

— Одеяло почти сразу сгорело, — заново переживает этот ужас Сергей. — Форма у меня была отечественная, синтетическая, так называемый «дубок». Я чувствовал, как она плавится и прилипает к спине, прожигая кожу до костей. Руки шипели так, словно мясо жарится на сковородке, и запах был такой же. Я не помню, как выполз, это ребята уже потом мне рассказали, что нашли меня возле соседнего блиндажа и затащили внутрь. Из одежды на мне остались только берцы. Кто-то из бойцов достал из своей аптечки противошоковое средство, но вколоть его не удалось — на теле не было живого места. Только со второй попытки мне смогли сделать укол, потом ожоги облили пантенолом и обмотали какой-то марлей. Кроме меня были тяжело ранены еще семеро солдат, но все понимали, что мы окружены и к нам не пробьются ни вертолет, ни санитарная машина.

Единственная дорога к спасению вела в сторону границы. Кто-то из командиров связался с пунктом пропуска по рации — с российскими пограничниками им раньше уже приходилось довольно мирно общаться. Те пообещали: «Везите раненых, мы отправим их в больницу».Как доехали, Сергей помнит очень смутно. Только потом узнал, что вместо расположения наших войск их повезли в противоположную сторону, в Ростов-на-Дону. И не в больницу, а в какое-то административное здание. Была уже глубокая ночь, Сергей то терял сознание, то приходил в себя, ощупывая тело пальцами, с которых свисала кожа и обгорелые, грязные куски мяса. В комнату, где лежали тяжелораненые украинские военные, вошел какой-то мужчина и обратился к Сергею: «Имя, фамилия, номер части?» Его допрашивали больше двух часов, предлагая в обмен на медицинскую помощь записаться в армию «ЛНР». «Да пошли вы,— шептал он спекшимися губами. — Дайте лучше воды». Но за сутки, проведенные в плену, напиться обожженному человеку так и не дали. Только на следующую ночь их отвезли в расположение наших войск, а уже оттуда вертолетом переправили в Днепропетровск.

*На специальной кровати, подаренной благотворителями, процесс заживления ожогов пошел намного быстрее

Все это время гражданская жена Светлана безуспешно пыталась дозвониться до Сергея. Телефон молчал. Связаться удалось лишь с одним из его сослуживцев, Алексеем. Тот, как мог, успокоил женщину: «Не переживай, его в госпиталь отвезли, спина немного обгорела». Все прояснилось на следующее утро, когда пришла sms-ка от врача: «Сергей в ожоговом отделении 2-й днепропетровской больницы». А от сотрудников реанимации, куда Светлана с трудом дозвонилась, она узнала всю правду: «Состояние тяжелое, обгорело 75 процентов тела. Никаких гарантий».

— В тот же день я купила билет и утром выехала из Николаева в Днепропетровск, — едва сдерживает слезы жена Сергея Светлана. — Мы с Сережей вместе уже шесть лет, познакомились в Николаевском пединституте, где учились — я на психолога, а он на учителя физкультуры. Расписаться то денег не было, то времени. Да и зачем, когда у нас и так все было прекрасно: семья, ребенок. Сережу после вуза забрали в армию, и он понял там, что воинская служба — это его призвание. Остался служить по контракту в 79-й аэромобильной бригаде, дослужился до начальника радиорелейной станции. Когда уезжал на войну, очень серьезно сказал: «Я тебе делаю предложение. До осени подумай, а вернусь — распишемся». А что здесь думать! Я за ним в огонь и воду готова, лучше моего Сережи никого в мире нет…

Увидев мужа, Света пришла в ужас: беспомощное, обмотанное бинтами тело, обгоревшее лицо, на котором живыми остались только глаза. Врачи не скрывали: «Время упущено. При таких ожогах помощь надо оказывать незамедлительно, тем более что раны были очень сильно инфицированы. Как он смог пережить с такими травмами сутки в плену, одному Богу известно».

— Даже 50 процентов ожогов тела — уже смертельно, — подчеркивает заведующий ожоговым центром 2-й днепропетровской городской больницы Сергей Слесаренко.— А у пациента было 75 процентов! При поступлении сюда жизнь в нем едва теплилась, руки и ноги просто ледяные, кровоснабжение тканей нарушено. Чтобы спасти такого больного, нужны были не только аппаратура, дорогостоящие лекарства, но, наверное, и чудо.

Над 79-й аэромобильной бригадой все время проведения АТО шефствует волонтер Юрий Бирюков и его организация «Крылья Феникса». Узнав, что один из десантников находится с тяжелыми ожогами в днепропетровской больнице, Юрий позвонил туда. Но врачи ничем не обнадежили: «Дай Бог, чтобы пару дней продержался». Бирюков предложил отправить Сергея на лечение за границу, но медики возразили: «Он не выдержит дороги». И тогда «Феникс», как сказал Юрий, стал «накачивать больницу всем необходимым». Как известно, спасение ожоговых больных — один из самых дорогостоящих видов лечения: необходимы новейшие препараты, расходные материалы для операций по пересадке кожи, особые кровати и многое другое. Благотворительная организация закупила для ожогового центра специальный операционный стол, аэрокровать за 150 тысяч гривен и другую необходимую аппаратуру.

— Я приехал к Сергею через пару недель, спросил: «Ну что, брат, докладывай, как ты тут?» — описывает волонтер Юрий Бирюков их встречу. — Он в ответ: «Спасибо вам, все хорошо. Я стараюсь, спасибо вам». Я стоял перед ним и пытался не разреветься: «Серега, да перестань ты… Это тебе спасибо. Ты же меня защищал». Я старался не показать, насколько мне стыдно, что стою перед ним живой и здоровый, а он лежит весь в марле и через каждое слово благодарит меня. Рассказал ему все свежие новости из бригады, еще о том, что волонтеры распечатали его фотографию и устроили пикет перед российским консульством в Киеве. А он благодарил, благодарил, благодарил… Было стыдно.

Впрочем, Бирюкову не за что стыдиться: если бы не его поддержка, даже высочайший профессионализм ожоговых хирургов вряд ли помог в этой ситуации. Доктора в течение трех месяцев каждый день совершали маленькие чудеса — отвоевывали у некроза Сережину кожу буквально по сантиметру, снимая омертвевшие участки и вросшие в ткани куски синтетического «дубка». За это время ему провели около 20 операций. Как только на одном участке кожа заживала, пересаживали ее на другой. Каждая перевязка проводилась под наркозом — иначе выдержать боль невозможно. Спасти пальцы левой руки врачи, однако, не смогли — слишком глубокие там были ожоги, началось отторжение тканей. Пришлось ампутировать. Спустя две недели Светлане сообщили хорошую новость: опасность для жизни миновала.

— Сначала мне говорили: «Не все прижилось, хотелось бы лучше», потом: «Все по плану»,— рассказывает женщина. — Этих слов я ожидала после каждой операции с замиранием сердца. В начале августа, в самый трудный для Сергея период, мы обвенчались прямо в палате реанимации. Но купленное на размер больше обручальное кольцо, конечно, надеть ему не могла — правая рука была еще вся забинтована. Мне выделили место в женской палате, и я приходила к Сереже, чтобы покормить, смазать мазью раны, просто поговорить. Когда ему было особенно больно, он просил: «Иди, я посплю». Не хотел, чтобы я видела его мучения.

Процесс заживления ожогов пошел намного быстрее, когда в палате появилась специальная кровать с подогревом и эффектом подсушивания ран, купленная «Фениксом». Спустя два месяца врачи начали постепенно освобождать Сергея от сплошного «кокона» бинтов. Сначала по чуть-чуть ноги, потом правую руку. Только в октябре его перевели в обычную палату, где жена уже смогла постоянно быть рядом.

Разговор о свадьбе первым завел Сергей: «Раз уж обвенчались, надо расписаться».«Выздоровеешь, тогда и поженимся, больше ждали», — отшучивалась Света. Но он настоял:«Я же обещал осенью жениться. Готовься к свадьбе!» Они хотели просто расписаться в больничной палате, без всяких торжеств и нарядов. Но об этом узнала помощник днепропетровского губернатора Татьяна Губа и позвонила Светлане: «Утаить свадьбу не получится». Прямо в больницу Светлане привезли шикарное белое платье. Но одеть в красивый костюм Сергея было нереально, руки у него еще не сгибались. Ограничились рубашкой и серым джемпером на пуговицах. Зато все остальные атрибуты свадебного торжества — работники загса, свидетели, вышитый рушник под ноги, белый лимузин, фотосессия и обед в ресторане — удались на славу. И все благодаря Татьяне Губе, которую в Днепропетровске называют солдатской мамой, и заместителю губернатора Борису Филатову, взявшему на себя финансовые расходы.

Сережины побратимы, правда, приехать из зоны АТО не смогли, но было много родни из Николаева, врачи, волонтеры Юрий Бирюков и Татьяна Рычкова, родители молодоженов, а самое главное, трехлетний сын Максимка, который впервые после шестимесячной разлуки увидел папу. Взять его на руки Сережа пока не мог. Сынишка поздравил родителей, сидя на руках у деда Валерия Ивановича, и даже произнес короткий тост: «Мой папа — герой!» Пришли поздравить супругов Масян и много совершенно незнакомых днепропетровцев. Молодоженов буквально завалили цветами.

*Самостоятельно держать бокал Сергей пока не может, поэтому шампанским его поила Светлана

Обручальное кольцо на этот раз пригодилось. Правда, Светлана надела его мужу на самый кончик безымянного пальца — дальше не позволили шрамы и рубцы, покрывающие руку Сергея. Бокал он тоже удержать пока не мог, поэтому шампанским поила его жена. Но Света надеется, что и эту проблему им удастся преодолеть.

— Прямо со свадьбы мы уехали в Кривой Рог, где Сережа проходит сегодня реабилитацию в радоновой лечебнице, — рассказывает Светлана. — Благодаря ваннам раны стали затягиваться намного быстрее, кожа посветлела, рубцы стали мягче. Мы надеемся, что левое колено, локти и пальцы со временем начнут сгибаться. Правда, для этого нужна сложная реабилитация суставов и протезирование кисти, которое могут провести только за рубежом. Спасибо волонтерам, без них мы вообще не справились бы с лечением. Теперь они отправили наши медицинские документы и фотографии в одну из американских клиник в Бричпорте. Ждем ответа. Но пребывание там стоит очень дорого. Часть средств нам подарил на свадьбу Юрий Бирюков, остальные надеемся собрать благодаря неравнодушным жителям Украины.

Сегодня, спустя месяц после торжества, Сережа без жены как без рук: она умывает его по утрам, чистит зубы, бреет, целует в пахнущие лосьоном щеки: «Все будет хорошо». Он уже не похож на ту фотографию, которую выставили на сайте «Луганская гвардия» нелюди, допрашивавшие два часа и сутки державшие в подвале человека, получившего смертельные ожоги, — черное лицо и подпись: «Каратель Сергей Масян думал, что с ним будут шутки шутить». Они были убеждены, что пленник не выживет. А Светлана уверена сегодня, что Сережа станет прежним.